10.10.2018
Известный в России французский писатель-путешественник Седрик Гра передал Залу французской литературы свою книгу «Зима идет по пятам» с автографом.
Напомним, что писатель – автор книг «Владивосток. Снега и муссоны», «Север – это Восток. На краю России», «Антрацит», «Море космонавтов», «Зима идет по пятам» – недавно встречался с нашими читателями в Национальной библиотеке. О книгах, о своих путешествиях, о России и о себе он рассказал на той встрече. Седрик прекрасно говорит по-русски, очень искренен в своей любви к России, сыплет шутками, весь искрится позитивом и заряжает всех энергией. Россия для него сегодня второй родной дом, место вдохновения и любимой работы, земля, которой он восхищается и которую буквально поет. 


О России, о рождении французских книг на российской земле.
– В наше время проблемы экологии таковы: есть человек и есть природа, и они не связаны. Монотеизм утверждает, что человек связан с природой, но все же главным является человек. Но, прежде всего, это – экология и любовь к природе. И природа важнее, чем люди. И если не углубляться в философию, книга «Зима идет по пятам» рассказывает как раз об этом. 
Основной сезон, который здесь мне нравится – это осень. Я очень люблю осень, потому что это – прекрасное время, разноцветные листья и, как я уже говорил, нет комаров – это тоже немаловажный фактор. Сезон, который на французском языке называется «индейское лето», на русском звучит «бабье лето». Он быстро проходит. И мне захотелось как-то продлить его. Стало интересно, как же удержать эту прекрасную пору. И со временем путем многих изысканий стало понятно, что на севере и на юге осень приходит и задерживается по-разному. Поэтому я путешествовал вслед за осенью, с севера на юг. И затем я попадал в такие ситуации.
Почему мой выбор пал именно на Россию? Сначала первой мыслью было посетить Европу, но это сделать затруднительно, поскольку там километры дорог, люди, которые мешаются. Потом пришла мысль о Канаде. Но мне никогда не нравилась эта страна, неизвестно почему. Поэтому я в России. Мое путешествие проходило от Колымы до Владивостока. Собственно, такова история этой книги, о путешествии к ледяной земле. В этой книге я рассказываю о России, о том, что я живу здесь. Но на самом деле меня называют писателем-путешественником. Этот литературный жанр, который не существует в большинстве стран, больше известен в англо-саксонских странах. В России это не очень популярный жанр. Во Франции же он сравнительно разработан. Есть несколько странствующих писателей, достаточно известных. Я не совсем странствующий писатель, потому что я пишу еще романы. Зачем застаиваться только в одном жанре?
Почему же все-таки Россия? Во Франции этот вопрос мне задают 10 раз на дню. Наверное, мне надо придумать какую-то формулу, чтобы не задумываться, как и что отвечать. Потому что естественно уехать, например, в Америку. Ну, так, почему бы не уехать и в Россию? Когда речь заходит о России, то приходиться объясняться. 
Первая причина – это природа. Во-вторых, в школе я был не особо одарен в языках. И когда я столкнулся с русским языком, я был просто очарован: это был, как говорят французы, удар молнии, то есть любовь с первого взгляда. Я много читаю на русском языке, очень люблю русскую поэзию. Но что особенно интересно в русском языке, так это его грамматическая структура. Мне это кажется очень экзотичным. Определенные фразы на французском языке при всем желании не будут переводиться на русский слово в слово, то есть какие-то структуры кардинально отличаются. Если сравнивать французский язык с испанским, то, разумеется, видишь, что здесь разная лексика, разная структура. Но, в целом, все довольно-таки похоже. Но когда мы переводим с французского на русский, то мы должны подумать, как же эти люди думают, как перестроить эту фразу, как ее правильно передать? И вопрос не только в том, почему была выбрана Россия, но еще в том, что еще захотелось углубить свои знания об этой стране, в этом языке. 


О жизни во Владивостоке, о книге «Владивосток. Снега и муссоны», о «ностальгии по будущему», о цели путешествий.
– Я живу во Владивостоке 3 года. Там я и научился разговаривать по-русски. До Владивостока год прожил в Омске. Но именно во Владивостоке прошли мои лучшие годы в России. Также я участвовал в открытии Альянс-Франсез во Владивостоке, организации, подобной той, какая существует и здесь, в Уфе. Владивосток – это то слово, которое французы знают. Это не название какого-то отдаленного неизвестного города, о нем особо ничего не знают, просто слово известно. Французы представляют его, примерно, как на картинке, то есть много льда и холодно. Владивосток находится на той же широте, что и Ницца во Франции, Сочи в России. И Ницца ассоциируется с солнцем, пляжем, а вот Владивосток вообще нет. Может, для тех, кто живет в Магадане, Владивосток – это пляж и солнце, но для остальных точно нет. Это моя первая книга, и все спрашивают, что это такое – Владивосток. Я решил рассказать о жизни города. 
Там четыре сезона, типичный город. Я рассказывал о жизни, о каких-то простых вещах, о чем-то банальном, что встречается и у французов. Часто русские хотят знать, что я пишу о них. Для русских большое беспокойство, что о них пишут. Эта книга никогда не переводилась на русский язык. Хотя все время из этой книги берутся отдельные цитаты. К примеру: «Эта страна на меня походила. Россия, прежде всего, это – искусство жизни».
У Евтушенко есть поэма «Тоска по будущему». Я очень люблю этого поэта Его поэзия – современный русский язык. И он мне очень помог в изучении языка. Очень важно в изучении языка не отталкиваться только от устной речи: важнее книги, поэзия, музыка, тексты песен, все что угодно. Тексты песен вам очень сильно помогут. Потому что они все время повторяются, и тексты все время остаются в памяти. Весь письменный текст очень важен, потому что в нем присутствует богатство языка, которого нет в устной речи. Я жил во Владивостоке, я говорил на русском языке. Но если бы не читал книги на русском языке, не разговаривал с людьми, то мой язык был бы беден.
Возвращаясь к этой поэме, скажу, что это фраза переводима на французский язык, ностальгия по будущему, действительно, существует. Я вижу это везде, может быть, не в Москве, может, в других городах, но люди везде мечтают о будущем. Люди с ностальгией вспоминают СССР. Потому что СССР обещал очень хорошее будущее. И люди, когда вспоминают, они ностальгируют по будущему. В России очень часто можно встретить людей, у которых ключевым является вот этот пессимизм, тоска по будущему. Это связано с эпохой, из которой мы вышли, с которой мы, к сожалению, не знакомы.
Во Владивостоке я пустил корни. Россия меня изменила. Я написал об этом потому, что сейчас многие путешествуют по миру и вообще странствуют. И ключевая мысль путешественников – пересечь как можно больше стран, посетить как можно большее количество городов. Это очень поверхностное мышление, хотя и прекрасное. Нужно прожить в каком-то месте, в городе, несколько лет, года 2-3. Это позволяет не просто выучить язык, но и также сойтись, прежде всего, с людьми, которых ты знаешь не один час, а несколько месяцев. Это позволяет изучить культуру. А путешествие – это движение по горизонтали, а это, наоборот, – вертикаль. И многие французы, приезжая ко мне в гости, спрашивают совета по поводу путешествий. Я отвечаю, что возможный лучший способ путешествовать – это приехать в город, какой тебе понравится, и остаться там, найти там работу, сойтись с людьми, изучать там жизнь.
Я начал свою учебу в Омске. Затем продолжил во Владивостоке. Это вышло не специально. Но потом я понял, что, возможно, это лучше. Самое лучшее было оставаться здесь единственным французом. Потому что, когда вокруг тебя есть люди, которые говорят по-французски или по-английски, это мешает учить русский. У меня есть друзья, которые жили в России в одно и то же время со мной, но в Москве. И они очень плохо говорят по-русски, плохо знают русский. Так что это была хорошая школа. 


О книге «Нежность и дали», о дилемме: путешествие или любовь, о выдуманной и реальной литературе.
– Это книга – выдумка, это не рассказ о путешествиях, наоборот, она даже более настроена против путешествия. Но это и не совсем роман, потому что она состоит из небольших новелл. Ключевая тема – это путешествия и любовь. Разумеется, это все выдумано. Но эти вопросы я себе часто задавал. Потому что, путешествуя, сложно совмещать создание семьи и странствия. Все герои в этих новеллах сталкиваются с этой дилеммой, кто-то выбирает путешествия, кто-то остается со своими любимыми. В своей книге я разделяю любовь, семью и путешествия и не даю никакого ответа. Мои герои испытывают разные чувства, у них у каждого своя история, своя реальность, выводы. Нет ответов в книге. Я просто поднимаю вопрос. Я люблю свою свободу. И очень много путешествую. 
Что касается фразы из этой книги, «жизнь – это искра, которую не нужно защищать от ветра», считаю, что в нашей жизни что-то приходит и уходит, есть вещи, которые нужно пытаться удержать, мы влюбляемся так или иначе. Иногда это называется судьба. Но это, повторяю, литература. Потому что край между выдумкой и реальностью очень-очень тонкий. У Бунина есть произведение «Жизнь Арсеньева». Это моя любимая книга на данный момент. Почему? Потому что любимые книги со временем меняются. Эту книгу я всем рекомендую. Читать ее надо и в 20 лет и в любом другом возрасте. И в ней есть доля выдумки и доля настоящего. И в этом сила лжи литературы. 
В моем случае мне с этим достаточно сложно, потому что я очень правдив. И когда я пишу, я точно знаю, что я пишу: или рассказ о реальности, или выдумку. И я об этом говорю. Надо учиться обманывать. В русской литературе с этим проще. Но во Франции выдумка остается достаточно открытой, ее легко увидеть. В русской же литературе всегда достаточно сложно отыскать эту грань между выдуманным и настоящим.


О волнении.
– Какие вопросы меня волнуют сейчас?.. В частности, мы говорили о том, что в русском языке есть что-то абсолютно не такое, как во французском языке. Вот, например, русское слово «волновать» не имеет аналогов во французском языке. К примеру, песню группы «Мумий тролль» «Малыш, ты меня волнуешь!» невозможно точно перевести на французский язык. Это слово не имеет подобного по силе аналога. Вот почему трудно, в частности, переводить поэзию. И русская поэзия невероятная, но она очень трудно переводимая на английский, французский, испанский языки. 
И когда начинаешь писать, ты как раз волнуешься, ты взволнован и неспокоен. И на бумаге ты выражаешь самого себя. Когда тебя что-то волнует, ты пишешь только для себя. Я тоже сначала писал только для себя, прежде чем начал это опубликовывать. Все писатели, которых я знаю, пишут не потому, что они спокойны, а как раз потому, что их что-то волнует, беспокоит. И часто ты выбираешь: либо это – путешествие как что-то спокойное, устойчивое, неизменное, либо это – путешествие, полное вопросов. И мне кажется, что в русской литературе есть такой жанр, похожий на тот, который я только что описал. И когда ты волнуешься, в панике выражаешь мысль.


О школьных годах, об иностранных языках.
– Вся наша проблема во французской школе в том, что мы никаких классиков не учим, не говоря, конечно о русских. Французы ничего не знают о русской литературе, к сожалению. Мы читали Золя. Дюма я читал дома, мама заставляла. А так, у меня была сумасшедшая преподавательница, которая давала читать каких-то современников со странной лексикой, которых, честно, я уже не помню. В школе я что-то упустил... Или меня не учили правильно любить литературу... Я знаю, что вы больше учите наших классиков, чем мы своих. Это правда. 
Мои родители – мама-учительница и папа-преподаватель – заставляли меня обязательно после школы сразу делать домашние задания с проверкой. На самом деле это очень важно. Понятно, что в 16 лет я не особо любил читать, еще ничего не писал. В школе важно правильно писать на родном языке. Потому что это все понадобится потом. В университете вас этому не учат. В вузе вы должны это уже знать. Поэтому такая база, как математика и физика, важна. И я рад, что не прогуливал эти уроки. 
В школе меня заставили учить немецкий язык. У нас, во Франции, считается, что классы, где преподается немецкий язык, лучшие. И у меня мама, как все мамы, считала, что я должен быть среди лучших, даже одним из лучших. В общем, сегодня немецкий я забыл. Если я его когда-то знал, конечно... Могу общаться по-английски. Испанский для французов, в принципе, достаточно легкий и его несложно выучить. Путешествуя по Южной Америке, я начал разговаривать на испанском языке. Латинские языки я давно забыл. В принципе, остается только русский.


О советских фильмах и юморе.
– Однажды меня попросили написать субтитры к русскому фильму. Это очень сложно. Потому что если фраза, реплика звучит забавно на русском языке, то на французском, как ни крутите со всех сторон, она будет непонятна. Очень часто юмор таков, что должно быть еще и смешно по отношению к чему-либо конкретному. Все это связано с русской культурой, с русским бытом. Для жителя Франции, который смотрит русские фильмы, но не знает, как в России живется, все реплики русского быта могут прозвучать не смешно. Может быть, поэтому русское достаточно плохо экспортируется. Может, и оттого, что сейчас нет великих режиссеров. Тоже возможно. Но еще потому, что Россию мало кто знает. А американские фильмы все смотрят. И мы уже просмотрели настолько много американских фильмов, что туда нам и ехать не надо. Мы уже знаем, каково там. И кажется, что Штаты нам более понятны, чем Россия для иностранцев. Юмор – это достаточно сложное явление, и в книгах он таков же, что и в кино. 
Что касается фильмов, я смотрю фильмы советского времени. Например, «Вертикаль» с участием Высоцкого. Все классические фильмы Советского союза мне показывали. Действительно, эти фильмы великолепны. Потому что они, даже спустя непонятно сколько лет, все равно остаются замечательными. Молодежь продолжает их смотреть и смеяться. В литературе то же самое. Книга, которая через год никому не интересна, это уже не книга, это – статья. Литература должна путешествовать через время. Почему классики, к примеру, Бальзак, сейчас актуальны? Потому что они говорят о жизни, а не только о какой-то эпохе, определенном периоде времени. 


Россияне и французы о России, об экзотике в России.
– По России ездил, наверное, больше, чем средний русский. Когда я в Москве общаюсь с местными, вы их москвичи называете, я им рассказываю о Владивостоке, они вообще даже не знают, что такое может существовать. Поэтому не всегда интересно обсуждать географию их собственной страны. Когда у них есть деньги, они предпочитают лететь в Египет, Париж или Лондон. Во Владивосток ездят только по работе. Наши французы, европейцы к вам тоже особо не ездят. Ну, понятно, боятся: визу не откроют. Но не только поэтому. Потому что ваша страна не экзотичная для нас. В принципе такой же лес, такая же температура, только зимой холоднее. Это европейская природа, ничего такого экзотичного, только все больше, все жестче. Это понятно. Но это не тропики, не Африка. Поэтому я не могу сказать, что здесь они увидят конкретную красивую достопримечательность. Хотя я и не скажу, что здесь нет ничего конкретного. Мне же самому очень нравится, что в России огромное пространство. 
Я был на Колыме. И самое экзотичное – это пространство. Колыма представляет собою, не знаю, сколько Франций. А Магадан, Якутия – это пять-шесть Франций. Вот это, естественно, полная экзотика для европейца. Вы знаете, сколько стоит квадратный метр в центре Парижа? Ну, а в Магадане намного дешевле потому, что много места. Вот это экзотика!


О совмещении и разделении науки и литературы.
– Кто я больше – географ или писатель? Наверное, кто больше денег дает, литература или география! В принципе, и то и другое, наверное. Сегодня для меня важна литература. Мне предложили продолжить учебу, написать диссертацию, стать профессором, преподавать в университете. Я очень уважаю эту профессию. У меня были замечательные преподаватели. Но я думаю, что у меня нет к этому способностей. Не захотел. Поэтому я бросил диссертацию, я ее не дописал. Я работал над «Владивостоком…», в Москве, в институте гуманитарных наук. Все бросил и решил, что буду писать книги. В XXI веке это очень даже смело. Но я не жалею, потому что я один из редких писателей, еще молодых, которые более или менее зарабатывают себе на жизнь своим пером. Не жалею, потому что это – мое. Сейчас я пишу книги, но, прежде всего, я читаю книги. Я с детства читаю книги, потому что для меня – это просто удовольствие. Если бы я жил в XIX веке, я остался бы географом, потому как считаю, что открытие каких-то новых земель было бы замечательным выбором молодых людей того времени. Но сейчас это все всем знакомо. Разве что стать космонавтом? Я готов, но меня не возьмут, потому что сейчас я уже старый, песок сыплется. Значит, остается только книги писать.


О рыночных отношениях в литературе.
– Есть люди, которые пишут и относятся к литературе, как предприятия относятся с любовью к рынку. Что люди хотят читать? О любви. Вот тогда я буду писать им о любви. Значит, они ждут, когда я начну писать о любви. Это уже рыночные отношения. Это спрос. И вы производите то, что хочет публика, рынок. Считаю, что здесь каждый сам с собой должен договариваться и устанавливать свои собственные правила. 


О писательстве во Франции.
– Наше общество писателей не очень активно. Они радуются, когда получают от меня ежегодные взносы. И в принципе ничего не делают. Но если говорить о критиках в прессе, на телевидении, как воспринимают тот факт, что я пишу о России?.. Меня еще не обозвали! Все нормально! Конечно, некоторых журналистов волнует, что я постоянно пишу о России, и то, что у меня издана не только одна книга среди множества других. Их это волнует, кстати. 
Один журналист, помню, у меня спросил, вот интересно, что о России достаточно плохие отзывы в прессе и на телевидении, но каждый из моих знакомых, кто там побывал, приехал обратно с восторгом. И он спрашивает, а как это так получается? Я понимаю этих людей, которые приезжали в Россию. Мне ведь самому понравилось, и я остался здесь. И я стараюсь через свои книги передать эту любовь к России. И я не могу сказать, что не получается, потому что мои книги продаются. На самом деле очень много публикаций про Россию во Франции. И они продаются. Они, конечно, не бестселлеры, их не миллион экземпляров, но спокойно и стабильно какие-то десятки тысяч продаются. Публика есть. Это – те люди, которые либо не хотят, либо не имеют возможности путешествовать, но хотят через книги побывать в России. Это и есть цель литературы. 
В принципе все понимают, что народ, страна, история, культура, политика – это разные вещи. Можно быть не согласным с политикой страны, но при этом любить ее народ. Спокойно разделять их. Честно, у меня с этим все хорошо. Во Франции в октябре меня пригласили на выставку «Русская литература», которая проводится каждый год в центре Парижа. Туда приглашают русских современных писателей не только из России, но и тех, кто пишет на русском языке. Когда речь идет о литературе, все спокойны, все нормально.


Пара советов, как изучить язык.
– Мы сегодня эту тему немножко обсуждали. Сейчас я вам не скажу, что читайте книги, вам рано еще. Разве что детские книги, но… сейчас такие детские книги продаются, что… (смеется).
Песня! Это очень хороший способ выучить язык. Берите песню, которая вам нравится, и переводите этот текст. Возьмите несколько песен, которые будете слушать. Вслушивайтесь в текст. Думаю, какие-то слова будут оставаться в памяти, это уже хорошее начало. Если вы увлекаетесь поэзией и вам нравятся стихотворения – это тоже хорошо. Мне самому это очень помогло. Потому что короткие фразы, рифма идут как музыка. Но это на тот случай, если вы действительно любите поэзию… А так, советую много общаться с французами. Или ездить в языковую страну. Теперь через интернет имеется много возможностей, например, слышать речь. Можете дома интернет-радио включать, при этом заниматься другими делами. Не важно, что даже будете не понимать, ведь все равно это язык, произношение. Это все потом повлияет на ваш языковой уровень. И последнее, ходите в Альянс-Франсез. Я просто защищаю его, потому что я сам бывший коллега Альянса, работал в Альянсе Украины, в Альянсах России.


О любимых классиках, о современных писателях.
– Я читаю только русских авторов. Бунин. Он, конечно, не совсем классик, он на грани. Его, к сожалению, во Франции мало кто знает, хотя жил и писал он на юге Франции, после того как уехал из России. Среди настоящих классиков, как вы говорите из «Золотого века», наверное, близок Достоевский – о нем много постоянно говорят. Но мне больше нравится Чехов. Некоторые произведения Гоголя нравятся. Также Гончаров понравился. В принципе, я всех немножко читаю. В целом, этот Золотой век бесподобный. Я не знаю, в каких еще странах была такая плотность великих писателей в одном веке. Я их всегда с удовольствием читаю и на французском языке, и на русском. Это очень интересно: чтобы понять, быть в курсе всего, что происходит, читаешь сначала на своем родном языке, а потом уже на оригинальном языке. Встречаются такие слова, которые вы не поняли бы просто так. Но так как вы знаете уже историю, вы догадываетесь, о чем речь, и вам не приходится искать их постоянно в словаре. И это не отрывает вас от чтения, что намного приятней. Чехова играют в Париже. Чехов – это не только литература, понятно, что это и театр. Его, по-моему, осенью играли в Комеди Франсез, в Париже. Он очень популярен у нас в Париже.
Много читаю нефранцузов, а вот из того, что я читаю у французов-современников, мне ничего не нравится. Да и среди русских современников мало кто нравится. Современная литература, она, как вино. Нужно, чтобы прошли годы, чтобы произошел какой-то отбор этой литературы. Достаточно редко, если честно, покупаю книгу какого-нибудь еще живого автора. Конечно, читаю своих друзей иногда. Но тогда совсем другое чтение получается, потому что я их знаю. Я даже знаю, какие они по жизни, понимаю, откуда они взяли это, кто это такой и как его зовут в книге. Например, он там Бернар, а на самом деле он никакой не Бернар, а Бернар – вообще его отец. Очень интересно читать людей, которых вы очень хорошо знаете. 
Андрей Макин. Мне очень и очень понравилась его последняя книга. Он великолепно пишет на французском. Не знаю, переводятся его книги на русский язык или нет. Но его последняя книга очень хорошая. У Макина надо читать «Testament français» («Французское завещание»), которая получила Гонкуровскую премию. Неплохая литература. Он – русский автор, но пишет на французском. 
Захар Прилепин. Конечно, он хорош. Мы даже водку пили с ним в Париже. Он приезжал на выставку. Это личность. А личность всегда интересна в литературе, вообще в искусстве. Он человек особенный, с характером. Это сказывается в его произведениях. Его, кстати, на русском я не читал, пока только в переводе. Но он очень интересный писатель. Особенно тогда, когда сейчас не так уж много интересных писателей не только в России, но и в Европе.
Жан-Мари Гюстав Леклезио. Он скучный. Его первые книги достаточно интересные, но все то, что он потом писал, мне нравится гораздо меньше. Но это мое личное мнение. Неплохая книга «Африканец», правда, он давно ее писал. Это – книга про его отца, который был врачом и работал в Африке. Когда-то Леклезио был относительно молодым писателем и писал великолепные вещи. Все было успешно и он дальше продолжал писать. Но, можно сказать, что все то, что было у него в себе, в душе, он это вложил в свои первые книги. А потом просто писал потому, что он известный, и оттого, что известные книги продаются. В чем проблема? Может быть, стоит в своей жизни, когда появляется такое понимание, что все то, что хотел сказать, сказал и написал, надо принять решение – уйти, переключиться на другую работу? Другой вопрос – найти эту другую работу. Потому что, например, артисты, люди искусства очень часто не знают, не умеют больше ничего, кроме как рисовать или петь.
Сильвен Тессон. Мы были хорошими друзьями десять лет. Сейчас мы расстались. Я в его избушке на Байкале прожил три недели. В своей книге «Березина» он написал про путешествие по тайге. Вот я в ней, в мотоцикле с коляской. Это я. Он меня по фамилии называет. Я очень его хорошо знаю. Настолько хорошо, что мы поссорились. Он очень замечательный человек, не похожий на других, что встречается весьма редко. Мы живем в обществе, где все живут одинаково. И все немножко похожи друг на друга. Людей с характером становится все меньше и меньше. А он особенный. Он всегда жил по-другому. И у него еще, конечно, литературный талант очень большой. Он из тех, про которых мы говорим, что надо врать. Он понимает, что надо врать. Он берет реальность, берет моменты своего путешествия и преувеличивает, сочиняет. Вот он – из таких. В этом он очень хороший писатель. А как человек он очень сложный. Но мы об этом не будем. 


О возвращении домой.
– Согласен с утверждением, что лучшая часть путешествия – возвращение. Но и оно – очень сложное путешествие, когда вы, например, отсутствуете очень долго. У меня было такое: я находился в путешествиях по 8 месяцев. Не говоря уж о том, что работал несколько лет в России. В путешествиях, бывало, ездил на лошадях, занимался альпинизмом, проходил через Тибет, Непал, Индию, Монголию. Восемь месяцев был вне дома. Мне тогда 20 лет было. Это было очень сложно приехать домой. Одновременно и хотелось, но с другой стороны как-то уже не спешил. Думаю, возвращаться надо медленно, также как и уезжал. А сейчас с этими самолетами так быстро возвращаешься. И тебя встречает вся семья, родственники, все что-то рассказывают, расспрашивают. Это ужасно. Я стараюсь приехать домой незаметно, чтобы никто не ждал меня в аэропорту. Сам на электричке спокойно добираюсь домой. Возвращаться надо медленно, спокойно. Я ненавижу, когда меня встречают в Париже. Не знаю, у меня просто проблемы с этим. 


О новых проектах.
– Урал открыл для себя недавно. В основном, я, как японцы и корейцы, открывал Россию для себя с востока. Я жил во Владивостоке и учился немного в Сибири. Путешествовал по России, и мы снимали фильм про Урал для франко-немецкого канала. Может, в будущем придется снимать продолжение и про Южный Урал? Конечно, хочется побывать не только в России. В мире столько великолепных мест, хочется вернуться и остаться. Но это не всегда возможно. В моей жизни есть и другие критерии. Ведь целью является не только увидеть всю эту красоту, но еще и работать надо. Все зависит от проектов. Если в проекте значатся книги, то мне проще: что хочу, о том и пишу. Но надо с издательствами сначала поговорить. Издательства говорят, что ты опять пишешь про свою Россию, тогда ничего не продадим. Я их убеждаю. Вы же понимаете, издателю надо продать как можно больше книг. Для этого проще писать романы, проще писать про любовь. Это универсальная тема. А если пишешь книги про Россию, для любителей России, то тогда будет продаваться ограниченное количество книг. 
С прессой то же самое. Мне хочется написать репортаж, делать определенную тему. Но, например, из газеты «Фигаро» мне говорят, что нет, их это не интересует. С фильмами то же самое: это их мало интересует. Я часто получаю отказы. Ну, хорошо, тогда я на каникулах (в отпуске) поеду со своими проектами. Моя мама говорит, что не различает мои каникулы от работы. Я же их различаю. Есть работа, когда зарабатываешь деньги, и есть время, когда отдыхаешь. Сейчас пишу биографию братьев Абалаковых. Это для тех, кто знает, что были такие великие советские альпинисты, которые первыми ступили на пики Коммунизма, Ленина, поднимались в горы в Киргизстане, Таджикистане. Летом я ездил туда. Хотелось переговорить с людьми, которые общались с ними тогда. Чтобы финансировать этот фильм, я нашел спонсора. Но все каналы завернули меня обратно. Кто это? Что это? Это им неинтересно. Есть темы, которые всегда продаются. Например, если я поеду в Японию, завтра все меня возьмут и у меня будет 10 контрактов. Потому что французы любят Японию. Они хотят смотреть, читать, смотреть про Японию. Но если поеду в Африку, тогда я ничего не продам, и не будет никакого контракта. Это так.
В России я очень люблю горы. Я не был на Кавказе и когда-нибудь поеду туда. Как раз думаю над проектом, о том, чтобы снимать фильм. Поедем тогда, когда канал возьмется за проект и будет заказывать этот фильм. Сейчас у меня много проектов. А так мне нравится Арктика. Но туда достаточно сложно попасть, потому что это требует времени, денег, подготовки документов.
Есть периоды, когда я постоянно в движении, есть периоды, когда постоянно сижу дома. Постоянно не получается, надо хотя бы спортом заниматься. У меня только однажды было это совмещение. В 2015 году мне предложили съездить в Антарктиду на ледоколе «Академик Федоров». У меня там была своя каюта, свой стол. Заодно с айсбергами, китами и пингвинами общался. Это было здорово!
Байкал видел со всех сторон. Полечу через 10 дней обратно. Будем проводить испытания воды на нашем «Баргузине». 
Я люблю Россию. За природу, за душу. Все вместе связано. Природа и душа связаны.


Об экологии.
– Когда я иногда с русскими общаюсь, то я понимаю, что они далеки от этой проблемы. Им кажется, что природа в России большая, безграничная, что ее нельзя загрязнить. Невозможно уничтожить, потому что Россия такая обширная, просторная, что, кажется, нет никаких экологических проблем. Это очевидно. В принципе, вас мало в России по сравнению с вашей территорией. А для нас, где плотность населения намного больше, конечно, экологические проблемы проявляются быстрее. У вас, может, позже... У вас может быть загрязнена такая же территория, как Франция, и ничего для вас страшного нет, вы думаете, пусть лежит, и пройдете рядом. Но если такое будет происходить во Франции, то мы все умрем. Ваше отношение к природе, к экологии, оно, естественно, другое. Я когда общался с охотниками в Сибири, они меня не понимали. Вообще, что такое экология, спрашивали у меня, не являюсь ли я, как они выражаются, «зеленым»? Потому что они не понимают, что есть проблемы в экологии. Для них проблемы – в лесу отсутствие электричества, медведи ходят. И природа есть вокруг них. И Россия везде. Поэтому сложно сознаться в наличии этой проблемы. Но на мировом уровне есть большое загрязнение природы. Россия должна не просто осознать это, но и понять, что она еще очень важная страна, чтобы спасти планету. Потому что мы-то во Франции можем спасти нашу природу, но это – маленький кусок планеты. А если в России все будет хорошо с экологией, а как вы сами понимаете, это – очень большая территория, то в планетарном масштабе это будет очень значимо. Это как в Бразилии, как в некоторых африканских странах, просто очень важно, чтобы в России сохранялась экология и природа. При том, что у меня к русским лично нет упреков. Оттого, что здесь маленькая плотность населения, природа сама по себе в лучшем состоянии, чем, например, в Азии, Малайзии, Африке, где, к сожалению, люди рубят лес, потому что жить-то негде, и они идут все дальше и дальше.


О литературных планах.
– Я дальше хочу романы писать. Считаю, вместе с поэзией романы есть самое лучшее, что бывает в литературе. Написать хороший роман – рискованно. Романы – они или плохие, или очень хорошие. Сейчас очень много плохих романов. А когда вы просто рассказываете о своем путешествии, то никогда не получается плохо, потому что это всегда кому-то будет интересно. Когда пишешь роман, ты знаешь, это же выдумано, и иногда, как в музыке, он будет звучать фальшиво. И вы не знаете, почему. А когда звучит не фальшиво, это великолепно. Но, конечно, хочется пробовать. Я уже написал один роман, но хочется дальше. Но в планах выпустить сборник своих афоризмов, как вы спрашиваете, пока нет. 


Кстати говоря, как отметил уже сам Седрик Гра, он является одним из создателей французского культурного центра Альянс Франсез во Владивостоке, руководил аналогичными организациями в Украине. А вечер, организованный Региональной культурно-просветительской общественной организацией "Альянс Франсез-Уфа" (директор Вилорий Якупов) при поддержке Французского Института (г.Москва), по сути стал не только встречей писателя с читателями, но и встречей коллег.


Фотогалерея: https://vk.com/album236029986_257879808. 


Информация на сайте: http://www.bashnl.ru/novosti/10337/.


Интервью с С.Гра в СМИ. Путешествовать можно через книги.

Возврат к списку